«Раньше только мы управляли мыслями страны»: пять любимых книг Дмитрия Диброва
Курт Воннегут — «Завтрак для чемпионов»
Для Дмитрия Диброва роман Курта Воннегута — не просто любимая книга, а настоящий жизненный ориентир и символ поколения. Его отношение к этому произведению пронизано личными воспоминаниями, глубокими размышлениями и искренней благодарностью автору за свободу мысли и стиль, который перевернул его представление о литературе.
«Мы вырезали из “Иностранки” главы “Завтрака”, переплетали их и читали под одеялом с китайским фонариком во рту... Это полностью поменяло нашу жизнь»Дибров отмечает, что именно Воннегут научил его иронии, умению смотреть на мир с дистанции, не бояться быть непочтительным и даже абсурдным. Он признаётся, что «Завтрак для чемпионов» стал для него книгой, к которой он возвращается снова и снова, и считает мерой художественности именно количество таких повторных обращений:
«Если бы мы попробовали оцифровать художественность, я бы сказал так: мера художественности — это количество повторных обращений к произведению. “Завтрак для чемпионов” — чемпион по повторному обращению»Воннегут для Диброва — не просто писатель, а внутренний собеседник и даже защитник в трудные моменты. Он вспоминает, как, оказавшись в роли ведущего, чувствовал себя неуверенно, но всегда мог «спрятаться за Воннегутом», за его иронией и свободой высказывания.
Фёдор Достоевский — «Записки из подполья»
Дибров называет эту повесть «гениальной» и сравнивает её с лучшими образцами мировой литературы. Для него это не просто исповедь героя, а честный разговор о противоречиях человеческой натуры, боли и одиночестве, которые знакомы каждому.
«Сколько всего, сколько тонкостей во всём, что говорит этот омерзительный штымп… Ты смотришь на своё окружение и видишь — он прав».Эта книга для Диброва — повод задуматься о собственной жизни, одиночестве и умении быть честным с самим собой.
Андре Моруа — «Письма к незнакомке»
В списке любимых книг Диброва роман Андре Моруа «Письма к незнакомке» занимает особое место — не только как образец блестящей французской прозы, но и как учебник по искусству отношений, тонкому психологизму и жизненной элегантности.
«Он граф, а это аристократ французский, выдаёт свои представления о науке ссориться. Эта наука в браке понадобится чаще остальных, господа, за мной четыре этих брака. Уж я-то знаю, о чём говорю. Моруа знает это тоже»Телеведущий признаётся, что первым делом советовал своей жене прочесть Моруа, ведь для него это не просто книга о любви, а целая школа воспитания чувств, как называл это Флобер. Дибров подчёркивает, что Моруа учит не манипулировать, а слушать и быть внимательным к желаниям другого. Навязывание, доминирование — это не про настоящие отношения. Важно, чтобы каждый был свободен в своём выборе, а соблазнение превращалось в искусство взаимного притяжения, а не зависимости.
Даниил Хармс — «Как я растрепал одну компанию»
Для Диброва Хармс — это не просто писатель-абсурдист, а зеркало, в котором отражается вся абсурдность и шоу-бизнеса, и телевизионной среды. Он вспоминает, как в советское время рассказы Хармса распространялись в самиздате и были настоящей редкостью — но именно это ощущение «запретного плода» только усиливало их ценность.
Дибров находит в рассказе Хармса узнаваемые черты современной публичной сферы: ироничное отношение к собственной значимости, абсурдные ситуации, в которых оказываются люди на виду, и вечную игру между самовосхвалением и внутренними сомнениями.
«Как это напоминает Останкино. Как это напоминает телевизионное окружение. Сейчас, слава Богу, у нас уже есть интернет и размыта эта монополия. Раньше ж только мы управляли мыслями страны»Дибров отмечает, что чем выше твой уровень эрудиции, тем сложнее считать себя великим — ведь ты знаком с огромным количеством по-настоящему великих людей и идей. Ирония Хармса помогает не впасть в комплекс неполноценности, а воспринимать свою роль в публичном пространстве с юмором и лёгкой иронией.
Михаил Шолохов — «Тихий Дон»
Эпопея Шолохова — часть личной истории Диброва, его казачьих корней и национальной идентичности. Для него это не просто литература, а живая память о предках, о земле и о том, что делает человека настоящим.
«Это просто основа мировоззрения и знание истории своей нации, любого донского мальчика и девочки»Дибров подчёркивает, что «Тихий Дон» невозможно было не издать — настолько мощно и честно Шолохов показал жизнь казачества, страсти, трагедии и внутренние противоречия народа. Книга не стала ни антисоветской, ни просоветской, потому что она выше идеологий — она о настоящей жизни, о боли, любви, предательстве, о том, как человек приспосабливается и выживает:
«Человек он не скотина, он ко всему привыкает»Для Диброва важна не только историческая правда романа, но и его эмоциональная энергия, страсть, которой, по его мнению, так не хватает современной литературе. Он сравнивает «Тихий Дон» с произведениями Пелевина, отмечая, что у Шолохова есть главное — настоящая человеческая страсть, которая не рождается за письменным столом, а живёт в самой жизни:
«Нам не хватает хороших, умных, весьма дальновидных произведений. Например, у лидера современной русской прозы Пелевина нету страсти, все есть - ум, знания, эрудиция, интересная одарённость, но нету страсти. Страсть невозможна за письменным столом»Посмотреть полное интервью с Дмитрием Дибровым можно на канале телеканала Ключ в Rutube.
